Вчера натолкнулся в интернете на сообщение, что в Николаеве на одной из остановок общественного транспорта умер местный поэт и журналист Дмитрий Чепилко.
С Дмитрием познакомил меня директор николаевского шахматного клуба Николай Васильевич Шелест, замечательный знаток и любитель поэзии. Сюда, в старинное, похожее на аккуратную прекрасную игрушку здание шахматного клуба, расположенное на живописнейшей набережной Ингула у памятника адмиралу Макарову, стекались николаевские поэты – пообщаться, поспорить, а в праздник и посидеть за скромным, но весёлым столом. Увы. Уже давно там никто не тусуется – нет уже Николая Васильевича… Ему вроде и «повезло»: николаевская интеллигенция собирала деньги на операцию – коронарное стэнтирование – и даже наскребла нужную сумму. Мне за пару лет до этого тоже требовалась подобная операция (да и сейчас не помешала бы), но услышав сумму, уже и не заикался. Кончилось полутора месяцами в больнице с обширным инфарктом и пожизненной инвалидностью.
Но Николаю Васильевичу всё же посчастливилось прооперироваться, да вот прожил он после этого недолго. Как там у Лермонтова: «плохи наши лекаря…»
А Чепилко тогда, при нашем знакомстве, я прочёл пару своих (и довольно едких) пародий на его стихи, опубликованные в ноябре 2007г в областной газете «Южная правда». Но человеком он оказался не обидчивым.
Пишут, что последнее время Чепилко бомжевал и крытая остановка, у которой он и умер, была в некотором роде частичкой его «дома»: сюда он приходил каждый день просить милостыню у прохожих…
Как, однако, привыкли мы за последние несколько десятков лет ко многим явлениям, откровенно страшным и позорным. Позорным для общества, в котором сегодня живём (или существуем – кто как). Вот скажут: «бомж» - и это, как клеймо, как влажной тряпкой по классной доске, и всё – нет такого человека! Выпихнут он за границы привычного мирка, а то, что за его пределами, нас уже не интересует – пустое место! Главное, чтобы самим там не оказаться. Но в нашем псевдосообществе, где каждый каждому «люпус эст», ни от чего зарекаться нельзя, будь ты хоть инженером, хоть поэтом. Вот и мне даже и померещиться не могло на старости лет оказаться в бомжах в «благодарной» стране, выживающей в настоящее время в основном за счёт распродажи нефти и газа, добываемых на тех месторождениях, в освоении которых и я принимал участие в последние десятилетия прошлого века.
Но даже ещё не испытав всего на собственной шкуре, тогда, в Николаеве, встречи с обездоленными и брошенными обществом людьми отзывались резкой болью в сердце. Ну разве можно было без боли смотреть на ЛЮДЕЙ, вынужденных в морозы ночевать (тайно!) в теплофикационном колодце у нашего дома, со страхом быть изгнанными оттуда – на мороз, на смерть! – теми, которые тоже причисляли себя к человеческому подвиду?
Причём зачастую лица у отверженных людей были намного более добрыми и отзывчивыми, без той хитрости, злобы и отчуждённости, свойственных нынешним «благополучным». И относились они порою друг к другу не по-волчьи, как «порядочные граждане», расталкивающие друг друга локтями, стремясь вытолкнуть за пределы своего мирка «конкурентов», а значительно человечнее.
У другого николаевского моего знакомого, поэта Петра Тарасовца (член СП России, офицер-афганец) есть замечательное стихотворение о любви, о бомже, выползающем утром пораньше из своей норы, чтобы разыскать в мусорном контейнере ещё не совсем увядшие цветы из выброшенных букетов и принести их своей проснувшейся подруге. И это не сентиментальная выдумка, а вполне реальная, подсмотренная им ситуация. Есть и у меня стихотворения на эту тему, одним из которых (2007 г.) хочу завершить этот пост.
Два бомжа повстречались на улице
И обнялись – тепло и легко.
Тот – от ветра дрожал и сутулился,
Был украшен другой синяком,
Но такая и нежность, и искренность
От обоих вот этих неслась,
Что они мне родными и близкими
Стали вдруг – и слеза пролилась.
Обходили их благополучные
И никто не был ближнему рад,
На бомжей тех бросая заучено
Исподлобья презрительный взгляд.
Проходили довольные, сытые,
Холодело за пазухой зло…
И светились Добром те, побитые,
И гнильцой от нарядных несло.
